ЮШЕНКОВ Сергей Николаевич

 (1950-2003)

 Депутат Государственной Думы РФ первого-третьего созывов (1993-95, 1995-99,
1999-2003),
    сопредседатель
партии “Либеральная Россия”,

бывший заместитель председателя партии
“Демократический выбор России” (ДВР)    

       Убит 17 апреля
2003 г.
   
    
Сергей Юшенков родился 27 июня 1950 в д.Медведково Калининской области в семье
крестьянина, русский.

         Учился в Торопецком
сельскохозяйственном техникуме (Калининская область). В 1974 году окончил
Новосибирское высшее военно-политическое училище (НВВПУ). В 1980 году поступил в
Военно-политическую академию (ВПА) им.Ленина в Москве, в 1984 году – в
адъюнктуру ВПА им.Ленина. В 1987-90 годах – преподаватель марксистско-ленинской
философии в ВПА. Полковник, кандидат философских наук, автор ряда научных
работ.
         Среди
преподавателей НВВПУ у С.Юшенкова был Юрий Марковин.

         В 1972 году вместе с несколькими сокурсниками по НВВПУ организовал
подпольную группу, которая планировала создание истинной
марксистско-ленинской партии. Затем, однако, группа самораспустилась.

        Член КПСС с 1974 года (вступил
в партию на выпускном курсе училища) по июль 1990 года.
   
После окончания училища до 1980 года служил в Прибалтике. С 1983 года –
преподаватель военного училища в Тбилиси.

        Принимал участие в мероприятиях Московского народного фронта
(МНФ) с лета 1988 года, в котором поддерживал социалистическое
“большинство”. Участвовал в собраниях одного из первых московских
общественно-политических клубов “Перестройка”. В этот период сблизился
с Сергеем Станкевичем, вместе с
которым был одним из соавторов книги “Неформалы. Социальные инициативы”
(1990 год). В книге проводилась идея отделения групп социалистической
ориентации от “негативно настроенных” неформалов. В то
же время осуждал методы силового давления, применявшиеся властями в
отношении радикально оппозиционного “Демократического Союза” (ДС). Позднее
писал, что сбор материалов для книги служил для него оправданием в
том, что он излишне интересуется неформалами, перед своим руководством
в Академии, в то время как он ставил перед собой основную задачу
разобраться с происходящим в стране и, в какой-то мере,
пропагандировать новые общественные движения.

         В декабре
1989 года был выдвинут кандидатом в депутаты, в начале 1990 вошел в блок
кандидатов “Демократическая Россия”. Был поддержан Союзом защиты
военнослужащих, военнообязанных и членов их семей “Щит”| Виталия Уражцева.
    18 марта 1990 года был избран
народным депутатом РСФСР по Киевскому территориальному округу N 20 (Москва). На
съездах народных депутатов РСФСР был одним из наиболее активных демократических
депутатов.
    После неудачной попытки добиться формирования
Верховного Совета на основе пропорционального представительства и неизбрания
кандидата от “Демократической России” Михаила Бочарова главой
правительства, 17 июня 1990 стал одним из создателей и координатором фракции
“Радикальные демократы”. Как и большинство членов группы, до декабря
1990 оставался одновременно и в группе “Демократическая Россия” (ДР).

         С июля
1990 года был членом Комитета Верховного Совета (ВС) РСФСР по средствам массовой
информации, связи с общественными объединениями и массовыми движениями граждан и
изучению общественного мнения, председателем подкомитета по изучению
общественного мнения (головная организация по проведению социологических
исследований для парламента). Был членом Комиссии при председателе ВС РСФСР по
проверке причин гибели и травматизма военнослужащих.

          В октябре 1990
участвовал в учредительном съезде движения “Демократическая Россия” и
вошел в Совет представителей движения ДР.
    В марте 1991 г.
вошел в движение “Военные за демократию” (ВД, лидер – Владимир
Смирнов), был избран членом Координационного Совета движения.

    В мае 1991, оставаясь координатором группы РД, вновь
зарегистрировался также в группе ДР (выполняя соответствующую рекомендацию
движения ДР).
    Летом 1991 стал одним из двух
сопредседателей группы РД (вместе с Георгием Задонским), а осенью 1991 – одним
из 6 ее координаторов (другие пятеро: Г.Задонский, Анатолий Шабад, Марина Салье,
Владимир Варов, Бэла Денисенко).

    На IV съезде народных депутатов РСФСР летом-осенью
1991 г. возглавил радикально-демократическую оппозицию, выступавшую против
избрания Руслана Хасбулатова председателем ВС. Как
и многие другие члены фракции “Радикальные демократы”, выступал против предоставления
дополнительных полномочий президенту Борису Ельцину.

         19-21 августа 1991, во
время попытки государственного переворота, участвовал в организации обороны
Белого Дома. Был членом комиссии Министерства обороны СССР по упразднению
военно-политических органов. Выступал за введение должности заместителя
командира по воспитательной работе на всех
уровнях.
       На V съезде народных депутатов РСФСР возглавил
радикально-демократическую оппозицию, выступавшую против избрания
Руслана Хасбулатова председателем ВС. Как и многие другие члены
фракции “Радикальные демократы”, выступал против предоставления
дополнительных полномочий президенту Ельцину.

         С января 1992 года вместе с Петром Филипповым пытался
сформировать “теневой кабинет” демократических сил, способный заменить
правительство Ельцина-Гайдара в случае его падения. Целью создания
“теневого правительства” не противниками, а союзниками Гайдара было
давление на президентское окружение и конструктивная критика
правительства с позиций радикального экономического либерализма
(основные мотивы критики – недостаточно быстрый темп реформ и задержка
с приватизацией).

         В марте-апреле 1992 года С.Юшенков был одним из создателей блока
проправительственных парламентских фракций “Коалиции реформ”. Являлся
президентом Фонда поддержки демократических преобразований в России –
финансовой базы “Коалиции реформ”, спонсируемой
частно-предпринимательским капиталом.

         В мае 1992 года вошел в межфракционную парламентскую группу
“Реформа”, просуществовавшую до конца 1992 года. Участвовал в
попытке создания “Объединения в поддержку реформ”, предпринятой в мае
1992 года рядом министров, депутатов, руководителей творческих союзов,
объединений предпринимателей и нескольких политических организаций.

         Участвовал в Форуме сторонников реформ и создани блока
политических организаций “Демократический выбор” в
июле 1992 года. В сентябре 1992 года стал одним из инициаторов кампании в
парламенте за отставку Р.Хасбулатова с должности председателя ВС.

        
В сентябре 1992 года стал одним из инициаторов кампании в парламенте
за отставку Р.Хасбулатова с поста председателя ВС.

         В 1992 году участвовал в организации Международного
неправительственного Совета Взаимодействия – объединения бывших
политических лидеров Запада (Р.Макнамара, С.Вэнс, П.Трюдо и др.) и
ряда российских политиков с целью поддержки демократии и реформ в
России.

         В начале 1993 года был назначен первым заместителем председателя Федерального
информационного центра (ФИЦ), занимавшегося, помимо всего
прочего, организацией работы федеральных радио и телевидения
(председатель центра – Михаил Полторанин). В декабре 1993 года ушел из
ФИЦ вместе с М.Полтораниным.

         Летом 1993 года высказывался за досрочные выборы нового
парламента на основе временного конституционного акта.

         В июне 1993 года подписал (от имени фракции “Радикальные
демократы”) заявление о создании предвыборного Блока реформистских
сил “Выбор России”.

         24 сентября 1993 был
лишен депутатского мандата за неявку на X чрезвычайный съезд ВС.

         В ночь на 4 октября 1993 г.
обратился по радио “Эхо Москвы” к жителям столицы с призывом выйти на
площадь перед Моссоветом и убедил Егора Гайдара выступить с таким же призывом по
телевидению. Позже так объяснял этот свой поступок: “Мы все рассчитали:
площадь Моссовета вдалеке, там никакой близости к боевым действиям быть не
может, но это заставит милицию по крайней мере исполнять свои обязанности”.
(НГ, 13 октября 2001 )
         17 октября 1993
был избран членом политсовета движения “Выбор России” и первым
заместителем председателя движения с правом финансовой подписи (председатель –
Сергей
Ковалев).

         В октябре 1993 года вошел в список кандидатов в депутаты
Государственной Думы от блока “Выбор России”по “квоте
Гайдара” (пять имен в верхней части списка, внесение которых было
оставленно учредительным съездом блока на усмотрение
Гайдара).
        12 декабря
1993 был избран депутатом Госдумы по списку блока. Входил во фракцию “Выбор России”, в январе-марте 1994 был ответственным секретарем
фракции. С января 1994 по декабрь 1995 – председатель Комитета Государственной
Думы по обороне.

         Был ответственным секретарем движения “Выбор России” (ВР) до его
суздальского съезда осенью 1994 года.

         С марта 1994 года – член инициативной группы, с июня – член политсовета
партии Демократический выбор России (ДВР).
          До
осени 1994 г. оставался заместителем председателя движения ВР.

         В начале 1995 года министр
обороны Павел Грачев, в ответ на критику со стороны С.Юшенкова и С.Ковалева
действий российской армии в Чечне, с телеэкрана назвал Юшенкова
“гаденышем” (а Ковалева – предателем).
    22
февраля 1995 в программе “Газетные истории” на Российском телеканале
было показано интервью с активистом “Русского национального единства”
(РНЕ) Алексеем Веденкиным, в котором Веденкин изъявлял готовность лично
расстрелять С.Юшенкова и С.Ковалева. А.Веденкин был после этого арестован, но
затем попал под амнистию по случаю 50-летия победы над фашистской Германией.

          Осенью 1995 С.Юшенков
вошел в список кандидатов в депутаты Государственной Думы от блока
“Демократический выборо России – Объединенные демократы” (ДВР-ОД), а
также выдвинулся от ДВР-ОД по Мытищенскому округу N108 (Московская область).
         17 декабря
1995 был избран депутатом Государственной Думы РФ второго созыва по Мытищенскому
избирательному округу №108 (Московская область). Был выдвинут избирательным
блоком “Демократический выбор России – Объединенные демократы”
(ДВР-ОД). В Государственной Думе второго созыва с января 1996 по декабрь 1999
года был председателем подкомитета по финансированию национальной обороны
Комитета по обороне.         
         С мая 1996

года-
главный редактор газеты “Демократический выбор”.

         В сентябре 1996 года на V съезде ДВР был избран одним из двух заместителей
председателя партии (наряду с Валентином Татарчуком).
         В
феврале 1997 г. был избран членом правления политической организации
“Российские налогоплательщики”, созданной Владимиром Головлевым.
         В сентябре 1999
года был включен в общефедеральный список избирательного блока
“Союз правых сил” (СПС) (№1 в Региональной части списка Центр-2) для участия
в выборах в Государственную Думу РФ третьего созыва. Также был
выдвинут от СПС кандидатом в депутаты по Тверскому одномандатному
избирательному округу №173 (Тверская область).
         19 декабря 1999 был избран
депутатом Государственной Думы РФ третьего созыва по
списку СПС. В округе занял 3 место из 18.
Победила депутат от КПРФ Татьяна Астраханкина.
          Вошел во фракцию СПС.

          9 февраля 2000 был
избран заместителем председателя Комитета Государственной Думы по
безопасности.
          В феврале-марте 2000
года неоднократно высказывался – на митингах и в печати – за бойкот демократами
президентских выборов 26 марта 2000 (бойкот в первом туре и голосование
“против всех” во втором). Был против поддержки СПС кандидатуры
Владимира Путина. Перед президентскими выборами 26 марта 2000 вновь заявил, что
не будет участвовать в голосовании (
Демократический выбор, 16-22 марта
2000)

.
          23
апреля 2000 на учредительном съезде движения “Либеральная
Россия”  (ЛР) был избран его
сопредседателем (вместе с Виктором Похмелкиным, Сергеем Шохиным, Борисом
Золотухиным и Галиной
Сартан).
         20 мая
2000  на учредительном съезде движения “Союз правых сил ” был избран членом
Координационного совета СПС.
         В феврале 2001 вместе с
писателем Владимиром Войновичем сочинил альтернативный текст гимна:
“Распался навеки Союз нерушимый, стоит на распутье великая Русь… Но долго
ли будет она неделимой, я этого вам предсказать не берусь”. По собственным
словам, в тексте “есть доля юмора, но текст Михалкова еще смешнее, и петь
сочиненные им слова можно только цинично, без малейшего к ним уважения”
(Сегодня, 17 февраля 2001 ).
   
В марте 2001 года вошел в депутатскую межфракционную группу Государственной Думы
РФ “Честь, Долг, Отечество – кадровые военные”.
   
С марта 2001 года – член общенационального комитета “За прекращение войны и
установление мира в Чеченской республике”.
    В мае 2001 в связи с
ликвидацией партии “Демократический выбор России” заявил, что
отказывается вступать в образовывающуюся единую партию Союз правых сил, поскольку она
будет “вторым изданием “Единства”: “СПС фактически становится пропрезидентской и
предает свои праволиберальные убеждения в тот момент, когда они идут
вразрез с желанием Кремля”. Высказал намерение создать
осенью 2001 г. “право-либеральную партию на основе движения
“Либеральная Россия”. (Коммерсантъ, 21
мая 2001). 29 мая 2001 вместе с Владимиром Головлевым заявил,
что такую партию готов спонсировать Борис
Березовский.
        19 июня 2001 г. в
интервью газете “Московский комсомолец” сказал: “Деньги
Березовского ничуть не грязнее денег кого угодно другого. Более того, в данный
момент эти деньги чище средств связанных с Кремлем олигархов, которые
финансируют СПС. Они ведь никак не связаны с государственным бюджетом. Сейчас
бизнес Березовского не криминален, а вполне легален”. В то же время Юшенков
сообщил, что партии “Либеральная Россия” как таковой “Борис
Абрамович не обещал ни копейки. Речь шла и идет лишь о совместной реализации
программ “Либеральной России”, расходы которых будут достаточно
прозрачными”. (МК, 19 июня 2001)

       22 июня 2001 г. Березовский сказал в
интервью “Эху Москвы”: “Партия, которую я создаю, не
предполагает, что Юшенков со товарищи в нее войдут”.

       13 октября 2001 г. в “Независимой
газете” было опубликовано интервью Юшенкова, в котором он сказал о
сотрудничестве с Березовским: “Объективно наши интереы совпадают. Мы как
оппозиционная партия можем опираться только на оппозиционный капитал.
Оппозиционным капиталом распоряжаются сейчас только Березовский и Гусинский. А
все остальные так называемые олигархи и представители крупного капитала встроены
во власть и, естественно, никогда не окажут поддержку оппозиционной партии. Это
не означает, что мы с Березовским разделяем одни и те же взгляды на 100%, у нас
есть совпадение примерно на 80%. Но объективно Березовский заинтересован в том,
чтобы была оппозиция”. (НГ, 13 октября 2001)

       30 октября 2001 г.
в ГД поступило официальное ходатайство из Генеральной прокуратуры России о
лишении депутатского иммунитета сподвижника Юшенкова по “Либеральной
России” Головлева  в связи с возбужденным в отношении него уголовным
делом. Юшенков назвал это дело “атакой со стороны власти на оппозицию”
и связал с критикой власти со стороны ЛР. (Интерфакс, 30 октября
2001 )
       В ноябре 2001
г., после того как в состав политсовета “Либеральной России” вошел
Березовский, Юшенков сказал, что этот шаг весьма своевременен: “Борис
Абрамович просто не может больше мириться с тем, что происходит сегодня в
России”. (Время новостей, 22 ноября 2001 )
       21 декабря 2001 г. в
“НГ” было опубликовано интервью с Юшенковым, в котором он заявил, что
в настоящее время на политической сцене только “Либеральная Россия”
четко заявляет о своей оппозиционности власти. Также сказал: “СПС не
либеральная партия. Чубайс – это государственник. Очень жесткий
государственник.” (НГ, 21 декабря 2001 )

       14 января 2002 г. подал официальное
заявления в комитет по регламенту Госдумы с просьбой исключить его из состава
фракции СПС (вместе с Виктором Похмелкиным, Владимиром Головлевым и Юлием
Рыбаковым).
        6 февраля 2002 г. был
освобожден от должности заместителя председателя Комитета ГД по безопасности по
просьбе фракции СПС (этот пост в соответствии с пакетным соглашением о
распределении руководящих думских должностей был закреплен за СПС).
(Коммерсант, 7 февраля 2002 )

        15 февраля 2002 г. на заседании
Госдумы Юшенков выступил с предложением направить запрос в Конституционный суд
по поводу указа президента о боевых действиях в Чечне. По его мнению, этот
секретный указ, который был издан еще президентом Ельциным 23 сентября 1999 г.,
не соответствует Конституции, поскольку она требует публикации подобных
документов. (Коммерсант, 15 февраля 2002
)

        5
марта 2002 г. присутствовал в Лондоне на пресс-конференции Березовского
“Россия Путина. Государственный терроризм?”, на которой журналистам показали фрагмент документального фильма
“Покушение на Россию”. В фильме были собраны убедительные, по мнению Березовского, доказательства того,
что неудавшаяся попытка взрыва жилого дома в Рязани в сентябре 1999 г. была предпринята
ФСБ, из чего делался вывод, что спецслужбы
причастны и к другим взрывам домов в России. Юшенков заявил,
что, потеряв веру в российский парламент, “трусливый и беспомощный”,  он теперь рассчитывает
на европейский, который он намерен просить инициировать специальные
слушания по взрывам домов. (Коммерсант, 6 марта 2002)
    12 марта 2002 г., после показа фильма “Покушение на
Россию” в московском музее Сахарова заявил, что “фильм достаточно
убедительно говорит о причастности спецслужб к трагедиям 1999 года”
(Независимая газета , 13 марта 2002
).
    30 марта 2002 г. движение “Либеральная
Россия” было преобразовано в политическую партию. Юшенков был избран одним

из пяти ее сопредседателей.
     4 апреля 2002 г. была образована
общественная комиссия по расследованию обстоятельств взрывов жилых домов в
городах Москве и Волгодонске и проведения учений в Рязани в сентябре 1999 г.
Юшенков был избран заместителем председателя
комиссии. 
     24 апреля 2002 г. Юшенков
выступил в Институте Дж. Кеннана в США с докладом

, в котором говорил о возможной причастности ФСБ
к взрыву домов. 
     7 мая 2002 г. внес на рассмотрение
Государственной думы законопроект о досрочном прекращении полномочий президента.

     28 сентября 2002 г. присутствовал на открытии
кладбища немецких солдат, погибших во время ВОВ, в Ржеве. В своем выступлении
сказал: “Воевать с мертвыми – это проявление вандализма. Я благодарю
ржевитян и Народный союз Германии за мужество, с которым они вопреки волне
ложного патриотизма открыли мемориальный комплекс”. (Коммерсант, 30
сентября 2002 )

       4 октября 2002 г. заявил журналистам о
том, что партия “Либеральная Россия” разрывает отношения со своим
главным спонсором и сопредседателем Березовским из-за идейных расхождений. Как
подчеркнул Юшенков, “мы договаривались о том, что финансирование – само по
себе, а та идеология, которую мы исповедуем, не зависит от денег Бориса
Абрамовича. И в тот момент, когда наши идейные расхождения, которые поначалу
казались преодолимыми, стали явными и существенными, мы решили прекратить наше
сотрудничество”. (НГ, 7 октября
2002)
      
Спонсорами партии, которые заменят Березовского, назвал несколько малоизвестных предпринимателей (Михаил
Иванов, Николай Сыромятников, Виктор Шохин, Валерий Мельник.). (НГ, 7 октября
2002 )
       Эти заявления последовали после того,
как 1 и 8 октября 2002 г. в двух номерах газеты “Завтра” было
опубликовано большое интервью, которое Березовский дал главному редактору
Александру Проханову. В нем он, в частности, сказал: “Я за диалог с
патриотами, потому что они, как бы ни заблуждались, но любят Россию. А я хочу
вернуться в Россию. Там моя культура, моя страна… Считаю, что наш с вами
диалог только начинается, и что очень важно – начинается на содержательном
уровне”. (Завтра, 8 октября
2002)
       9 октября 2002 г. политсовет
“Либеральной России” исключил Березовского из партии.

       17
октября 2002 г. Министерство юстиции приняло решение о
регистрации партии “Либеральная Россия”.

       30 октября 2002 г. 5 представителей
партии “Либеральная Россия” от имени 36 региональных отделений
объявили, что политсовет партии распущен и 7 декабря будет проведен внеочередной
съезд для восстановления в партийных рядах Березовского. Юшенков сказал, что их
действия нелегитимны. (Коммерсант, 31 октября 2002
) 5 декабря 2002 г. его поддержал Минюст, признавший такой съезд
незаконным.
       7 декабря 2002 г. в
Санкт-Петербурге все-таки прошел экстренный съезд “Либеральной
России”, который восстановил в партии Бориса Березовского и лишил постов
Юшенкова, Похмелкина и Золотухина. Юшенков по этому поводу сказал: “Никаких
перспектив у съезда сторонников Березовского нет. Они столкнулись с Уголовным
кодексом”. (Лента.ру, 9 декабря 2002)

      16 декабря 2002 г. “юшенковский”
политсовет партии решил исключить из ее рядов 18 руководителей региональных
отделений, которые лично приняли участие в съезде 7 декабря. Юшенков также
заявил, что политсовет решил распустить пять региональных отделений партии,
перешедших на сторону Березовского. (Регионс.ру, 16 декабря
2002)   

       В феврале 2003 г. Юшенков выступил с
идеей создания “Союза демократического большинства”. Схему объединения
демократов перед выборами в ГД он предложил следующую: в течение полутора
месяцев до Конгресса демократических сил (22 марта 2003 г.) демократические
партии обращаются через СМИ к россиянам с просьбой прислать с указанием своих
паспортных данных, кандидатов в депутаты Госдумы от демократических сил.
Редакции собирают списки и передают конгрессу, тот эти списки утверждает на
своем собрании 22 марта. В дальнейшем формируется единый список кандидатов от
демократической коалиции при условии согласия этих лиц баллотироваться в
парламент. Для большей привлекательности коалиции Юшенков предложил включить в
списки известных в России людей, в основном телеведущих. (Газета.ру, 8
февраля 2003)        

       12 февраля 2003 г. Госдума приняла
инициированное Александром Чуевым обращение к генпрокурору РФ Владимиру Устинову
с просьбой привлечь к уголовной ответственности организаторов выставки
“Осторожно: религия!” – “за разжигание религиозной вражды”
(На выставке, открывшейся 16 января 2003 г. в Центре им. А.Сахарова, были
представлены экспонаты, пародирующие иконы и другие религиозные святыни,
например щит с логотипом кока-колы и словами Христа “Сие есть Кровь
Моя”; 18 января выставка была разгромлена шестью молодыми людьми, которые
сказали, что она оскорбляла чувства православных). Юшенков, голосовавший против
обращения, сказал: “Мы переживаем зарождение тоталитарного государства во
главе с РПЦ”. (Коммерсант, 13 февраля 2003)

      19
марта 2003 г. в газете “Коммерсант” на правах рекламы форматом в одну
полосу было опубликован призыв Юшенкова и Ивана Рыбкина присылать список из 10 человек, которые лучше всего
смогут добиться основных целей демократов (перечислены
здесь же). При этом сообщалось, что для поощрения участников акции
сформирован премиальный фонд в размере 53 млн рублей для участников
первого этапа и 53 млн – для участников второго этапа
(выборы из получивших наибольшее число голосов кандидатов, которые дадут согласие на участие в формировании единого
блока демократических сил). Цена рекламы размером в полосу в
“Коммерсанте” колебалась на март 2003 г. от 16100 долларов в
московском выпуске до 23400 долларов в общероссийском выпуске (сведения
с сайта ИД “Коммерсант”). В тот же день такой же призыв и тоже
на правах рекламы был опубликован в “Независимой газете” (размер
– половина полосы; стоимость – 7800 долларов; сведения  – с сайта НГ) и в “Аргументах
и фактах”. На следующий день – в “Комсомольской правде”
(полоса; 3250 долларов)и “Московском комсомольце” (треть полосы; 269.500 рублей). Спонсоров акции
“Мой кандидат” организаторы не назвали.

       На следующий день “Ведомости”
сообщили, что Березовский заявил корреспонденту газеты, что и он “имеет
прямое отношение к финансированию этой акции”, но других спонсоров назвать
отказался. По его мнению, именно Рыбкин и Юшенков могут скрепить либеральную
часть общества. “Только они [из демократов] смогли переступить через свои
амбиции и не стали вычислять, могут они или нет попасть в окончательный список
демократической коалиции. Это важная идея – прямо обратиться к
избирателям”. Юшенков заявил “Ведомостям”, что “ничего не
знает” о роли в акции Березовского, так как отвечает “за саму идею, а
не за деньги”. (Ведомости, 20 марта
2003)
       Уже после смерти
Юшенкова, Рыбкин рассказал, что 4 и 5 марта 2003 г. Юшенков ездил в Лондон к
Березовскому. В частности, они обсуждали акцию “Мой кандидат”, которая
понравилась Березовскому, и он дал на нее деньги. Всего было, по словам Рыбкина,
семь спонсоров, но только Березовский заявил о своем участии открыто.
(Газета, 22 апреля 2003)
      
В апреле 2003 г. столичная Комиссия по монументальному искусству приняла решение
об установке памятника Андрею Сахарову. Идея установки принадлежала
Юшенкову.
     17 апреля 2003 г. около 18 часов
был убит во дворе своего дома по улице Свободы, 13. Убийца выстрелил в Юшенкова
4 раза из пистолета с глушителем, когда он шел от машины к подъезду, и
скрылся.
     Юшенков был похоронен 20 апреля на
Ваганьковском кладбище.
     Сразу же после убийства
помощница Юшенкова Елена Морозова обратилась к властям США с просьбой
предоставить ей политическое убежище. Она входила в общественную комиссию по
расследованию взрывов жилых домов в Москве, заместителем которой был Юшенков.
Морозова сказала, что она не сомневается, что убийство Юшенкова связано с его
ролью в расследовании московских взрывов. Морозова – дочь одной из погибших в
результате взрыва дома на улице Гурьянова. (Газета.ру, 20 апреля
2003 )
      22
апреля 2003 г. Борис Березовский передал в Генпрокуратуру письменные показания,
которые дал Юшенков Министерству внутренних дел Великобритании 25 апреля 2002
года. Речь шла о заявлении, которое Юшенков сделал в поддержку обращения с
просьбой о предоставлении политического убежища одному из главных свидетелей по
делу о взрывах жилых домов в Москве и Волгодонске Никите Чекулину. В своих
показаниях Юшенков, который был сопредседателем общественной комиссии,
занимающейся расследованием этих терактов, говорил о большой вероятности
преследования российскими спецслужбами людей, связанных с комиссией. В
материалах, разосланных Березовским, также упоминались слова помощника Юшенкова
журналиста Григория Пасько, о том, что незадолго до убийства депутату угрожали.
По его словам, с Юшенковым встречался генерал-майором ФСБ Александр Михайлов,
который пригрозил, что с ним “разберутся позже”. (Полит.ру, 22
апреля 2003 )
      22 апреля 2003
г. милиция по поручению Генпрокуратуры задержала 20-летнего москвича Артема
Стефанова, подозреваемого в причастности к убийству Юшенкова. По  данным
органов, в 1997 году отец Стефанова направил в Генпрокуратуру жалобу на
Юшенкова, который, по мнению заявителя, был причастен к расхищению направляемых
в Чечню средств. В ответ Юшенков заявил, что ему угрожают и вымогают деньги,
после чего Стефанова задержали и полгода он находился под следствием, после чего
был отпущен. Во время полугодового заключения Стефанов подвергался обычным для
российских тюрем издевательствам (см. подробности). 

    По версии следствия, Артем Стефанов мог совершить
убийство Юшенкова из личных побуждений. (Известия.ру, 23 апреля
2003)  На следующий день Артем Стефанов был выпущен на
свободу.
        В “Коммерсанте”
от 24 апреля 2003 г. история с письмом Стефанова излагалась так:  “В
феврале 1995 года беженец из Абхазии, этнический грек Александр Стефанов,
торговавший обувью на рынке в “Лужниках”, написал Юшенкову письмо, в
котором следственное управление ГУВД Москвы потом усмотрело угрозы. Сам Стефанов
до сих пор считает послание криком души: “Война была в самом начале, и
гибли русские солдаты. Во мне что-то сломалось, или, как сейчас говорят, слегка
крыша поехала. Тогда я и написал Юшенкову это дурацкое письмо. Гибли ребята, а
эти неудачливые солдафоны затеяли публичную разборку: кто виноват? Грачев тогда
его на всю страну гаденышем назвал, а тот, чтоб представить себя жертвой,
завопил по телевидению: дескать, угрожают! Сам в принципе спровоцировал письма в
своей адрес, а когда получил их кучу, тут же с ними в милицию и побежал. А тем
только дай команду “фас”.   Из письма, подписанного
“бывшим афганцем Иваном Петровым”, Сергей Юшенков узнал, что “он
хуже чеченского снайпера”, так как призывает чеченцев к сопротивлению. А
заканчивалось письмо с обратным адресом Союз ветеранов Афганистана словами:
“Раз ты гаденыш, то гадов надо давить. И никакой Степашин тебе не
поможет”.  Нашли автора послания через год. Сам Александр Стефанов
считает, что его вычислили по другому письму, которое он еще в конце 80-х
написал в защиту Бориса Ельцина. То письмо, якобы занесенное в спецкартотеку, он
подписал своим именем, что позволило вычислить его по почерку (на самом деле
автора опознали по почерку в анкете, которую он заполнил, собираясь переселиться
в Грецию). Арестовали Стефанова как раз в то время, когда он уже собирал вещи
перед отъездом, и обвинили в подготовке к покушению на госдеятеля. За это
Тверской суд Москвы приговорил Александра Стефанова к шести месяцам заключения
(этот срок он отсидел под следствием в Бутырке). На свободу Стефанов вышел
инвалидом. (Коммерсант, 24 апреля 2003)
       22 апреля 2003 г. были проведены массированные обыски у активистов “ЛР”, которые могли
быть причастны к этому преступлению. У одной из них, некой
Анны Гебель, дома нашли героин. Она уверяла, что наркотики ей подбросили. (см. подробности) (Известия.ру, 23 апреля
2003
)
        25 июня 2003 г. министр
внутренних дел Борис Грызлов объявил, что задержаны два человека, совершившие
убийство Юшенкова. “Задержание произошло в городе Сыктывкар, – сказал он. –
Фамилии задержанных – Кулачинский и
Киселев”.
        В ночь на 26
июня 2003 г. по подозрению в причастности к убийству Юшенкова был задержан
Михаил Коданев –
сопредседатель партии “Либеральная Россия” из числа сторонников
Березовского – и его помощник Александр
Винник.
      9 июля 2003 г. Грызлов сообщил о
задержании еще двух человек – приятелей Кулачинского и Киселева, которые, по
версии следствия, участвовали в подготовке убийства, в частности, следили за
Юшенковым, чтобы установит распорядок его дня. (Коммерсант. 9 июля
2003 )ъ
       28 июля 2003 г. заместитель
начальника Управления информации и общественных связей Генпрокуратуры Наталия
Вишнякова сказала журналистам, что в основе убийства Юшенкова лежали
“финансовые разборки внутри партии”. Также она заявила, что убийство
раскрыто: Коданев “заказал” Юшенкова, а Кулачинский и Киселев
выполнили “заказ”. В Юшенкова стрелял Кулачинский, а Киселев ждал его
в машине. Михаил Коданев не признал себя виновным и отказался давать показания,
воспользовавшись статьей 51 Конституции РФ, которая дает такое право.
(newsru.com, 28 июля 2003
)
     9 февраля 2004 г. трое
обвиняемых по делу об убийстве Юшенкова в ходе судебного заседания в Мосгорсуде
признали свою вину. Обвиняемый Винник полностью, а Киселев и Кулачинский –
частично.  Остальные обвиняемые, по версии следователей, являлись
посредниками и исполнителями. В том числе и Коданев.  Мосгорсуд допросил
обвиняемого по уголовному делу об убийстве  Юшенкова Александра Винника.
Как рассказал подсудимый, он познакомился с Коданевым в 2001 году. “В феврале
2002 года я переехал в Москву, где выполнял различные поручения Коданева”, –
сказал Винник. По его словам, в марте Коданев попросил его “подыскать надежных
людей, которые помогут устранить Юшенкова”. Винник сообщил, что для этого он
уехал в Сыктывкар, где познакомился с Киселевым. Именно ему в качестве аванса он
передал $20 тыс., а также фотографию Юшенкова. После убийства Юшенкова он
передал оставшиеся $30 тыс. Киселеву. (РИА «Новости»,

Газета.Ru, 9 февраля
2004
) 
     18 февраля 2004 г. в Мосгорсуде на
допросе свидетелей  шофер Коданева Куликов заявил: “Я не верю в то,
что мой шеф заказал убийство Юшенкова.  Михаил Коданев самый честный из
всех людей, которых я знал. И если бы я считал иначе, то не стал бы его личным
шофером! Как только мой шеф услышал об убийстве Юшенкова, то сразу же
сказал мне: “Следующим на очереди буду я!”  (Коммерсантъ, 18
февраля 2004)
     18 февраля 2004 г.  адвокат
семьи Юшенкова, Юрий Шмидт, заявил в зале суда: “Совокупность фактов
свидетельствует о развертывании  Березовским вокруг дела массированной
кампании дезинформации.  Я не собираюсь ни в чем обвинять Березовского. Я
вообще никого не склонен обвинять бездоказательно. Доказательств, что именно
олигарх организовал это убийство, конечно, нет. Но то, что Березовский
организовал кампанию в защиту Коданева, причем кампания эта проходит, с моей
точки зрения, непристойно, – это факт. И именно этот факт побудил меня выступить
со своим заявлением”. (Московские новости, 18 февраля 2004) 
      26 февраля 2004 г. в
Мосгорсуде на процессе с участием присяжных по делу об убийстве Юшенкова была
допрошена его вдова Валентина. Она заявила, что до убийства Юшенков был очень
возмущен интервью Березовского в газете “Завтра”, в котором  Березовский
заявил о возможном сотрудничестве “Либеральной России” с коммунистами. “А мой
муж никогда не мог принять эту идею, и это был для него настоящий удар.
Незадолго до гибели мой муж решил провести акцию в СМИ под названием “Мой
кандидат”, но денег на нее не было. А тут Иван Рыбкин
предложил Сергею слетать к Березовскому в Лондон, мол, тот согласен
проспонсировать этот проект. Мой муж долго колебался, но Рыбкин заверил его, что
об этой поездке никто не узнает, и Сережа слетал к Березовскому в Лондон. О
том, что мой муж слетал в Лондон, сразу же стало известно СМИ, и все стали об
этом говорить. Так что когда Сережа вернулся домой, ему сразу стало плохо”, –
заявила Валентина. На вопрос судьи “А когда вы впервые узнали о Михаиле
Коданеве?” она ответила: “На сороковинах Сергея. К нам пришли Сережины
друзья, и один из пришедших, Головин, вдруг сказал мне, что убийца моего мужа –
Коданев, и он докажет это. А вскоре после этого я узнала из газет, что 
Коданева арестовали”. (Коммерсантъ, 27 февраля
2004
)
     19 марта 2004 г. суд присяжных признал
Коданева виновным в организации и заказе убийства Юшенкова. По мнению 11 из 12
присяжных, снисхождения он не заслуживал. Всего были признаны виновными четыре
из шести обвиняемых. Помимо Коданева, это были Винник, Кулачинский и Киселев. По мнению
присяжных, Винник и Кулачинский   осознанно пошли на убийство,
однако не знали, что жертвой  станет депутат Госдумы, поэтому были
признаны невиновными в “покушении на жизнь государственного и общественного
деятеля”.  Еще двое подсудимых – Пальков и Дрозд – были оправданы и освобождены из-под стражи в зале
суда

. (Газета. Ru, 19
марта 2004)
     23 марта 2004 г. в Мосгорсуде
завершились прения по срокам наказания обвиняемых. Прокурор потребовал для
Коданева и Кулачинского максимального срока – пожизненного заключения с
отбыванием 20 лет в тюрьме. Коданев завил: “Я, как и раньше, говорил и буду
говорить, что преступления не совершал. Я невиновен. Конечно, я не боюсь ни
смерти, ничего… Но это сверхжестокое наказание. Где моя вина, где
доказательства? Кто-то сказал четыре слова, и меня осудили на смертную казнь. Но
если вы сочтете меня виновным, я приму… Куда
деваться”. 
     Резник добавил: “Мера
наказания Коданеву необъяснимо жестока. Меня интересует, какую меру наказания
избрал бы прокурор, если бы у Коданева не было четверых детей, если бы он не был
болен, не характеризовался положительно и совершил бы изуверское деяние!
Пожизненный срок – это высшая мера наказания! Какая такая особо активная роль у
Коданева? Коданев предложил Виннику устранить Юшенкова. Он не угрожал, не
запугивал, он сделал предложение, от которого Винник… ну не смог отказаться.
Дал денег. Все! Что, Коданев сам искал исполнителей, оружие? Какая у него
активная роль?.. Ну, ясно, что преступление, что человека не вернуть. Но
правосудие не должно действовать “око за око”, не хватает нам еще вернуться в
средневековье!” (Коммерсантъ, 24 марта 2004) 
       30 марта 2004 г.
 Мосгорсуд приговорил  Коданева к 20 годам лишения свободы,
Винника –  к 10 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии
строго режима. Суд учел, что Винник – единственный подсудимый, который раскаялся
в содеянном. Кроме того, Винник был неизлечимо болен. Непосредственный
убийца  Кулачинский  был приговорен к 20 годам лишения свободы.
Киселев – приговорен к 11 годам лишения свободы. (Газета.Ru, 30 марта
2004) 


 
                        

         Увлечения: чтение, футбол, баня.

         Владел немецким языком.
Не пил и не курил.

         Женат,
двое детей: сын Алексей (1978 г.р.) и дочь Елена. В 2003 г. Алексей Юшенков
неудачно баллотировался
в ГД РФ по Калининградскому одномандатному округу.
   

    Сочинял миниатюры и
фельетоны, многие из которых (написанные от имени выдуманного
“депутата Егора Шугаева“, лидера мифической
“Партии среднерусской возвышенности”) посвящал деятельности ВС и ГД. Автор
нескольких пародийных законопроектов (например, “О наследственном депутатстве”).
     

     Из ответов на анкету
“Панорамы” (середина 1990-х гг.)
   

         В 1991 году отрицательно относился к идее “суда над КПСС”.

         Осуждает политиков, “идущих на нарушение законности во имя
целесообразности”. В частности, считал неконституционным введение
постов мэров в Москве и Ленинграде летом 1991 года. Тем не менее, в
сентябре 1993 года поддержал указ Ельцина N 1400 о роспуске
парламента, считая, что он “соответствовал воле народа, выраженной на
референдуме 25 апреля”. Предлагал согласиться на одновременные выборы
президента и парламента при условии, что указ Президента не будет
отменен и что срок исполнения обязанностей президента будет начинаться
через полгода после сформирования парламента.

         По поводу образования СНГ, согласился с такими его определениями,
как “цивилизованная форма развода” и “основа будущего союза государств
типа Общего рынка”.

         Считает, что южные острова Курильской гряды должны быть переданы
Японии, но – в течение длительного переходного периода.

         Отрицательно относится к регулированию цен, включая цены на
продукты.

         На вопрос о политике
(прошлого и настоящего), к которому он испытывает наибольшую симпатию, назвал
Перикла.
   

Рассказ Анны
Гебель
   
    Сама Гебель рассказала, что к ней в
квартиру пришли 10 человек в штатском и, не объяснив, в чем дело, начали обыск.
“Собака обнаружила какое-то рассыпчатое вещество в бумажном пакете, –
рассказала Гебель. После обыска, который длился вечер и всю ночь, Анну, ее мужа
и супружескую пару, проживающую с ними в одной квартире, привезли в отделение
милиции. “Стали допрашивать, но это, как я поняла, было вне протокола.
Следователь, он, кстати, не представился, записывал мои ответы в тетрадный лист.
Я ничего не подписала. Потом мне предложили пить. Я не просила. Спросили:
“Чай, минеральную воду или Колу?” Я сказала: чай. Один из них
переспросил: “Может, все-таки колу?” Мне стало неудобно. Я кивнула.
Когда я приложилась к бутылочке, ощутила какой-то странный горьковатый вкус. Я
не придала значения. Но через некоторое время попросилась в туалет, и мне
сказали, чтобы я потерпела. Затем пришел какой-то человек в военной форме, взял
у меня мазки с рук и только после это разрешили сходить в туалет. Сразу после
этого у меня началось головокружение. Внезапно потемнело в глаза, пересохло во
рту. Меня начало трясти. Я заподозрила, что в напитке было что-то подмешено, и
стала просить врача. Но врача не позвали, а вместо этого повезли на экспертизу,
где у меня взяли анализ мочи”. Затем задержанных повезли в Дорогомиловскую
прокуратуру. За все время ни разу не кормили и не разрешали ничего покупать. На
все вопросы отвечали: “Мы ничего не знаем”. Потом сказали, что
задержание связано с убийством депутата Юшенкова. “Но я с ним не знакома, –
утверждала Гебель. – Я дружу с его детьми Алексеем и
Юлей         

   

Рассказ
Александра Стефанова
   

   
Из письма Александра Стефанова, написанного им
спустя 5 месяцев после освобождения из Бутырской тюрьмы

В общем,
арестовали меня за то письмо, написанное в сердцах. Герою России Ерину и
главному тогда чекисту Степашину (его я тоже в письме недобрым словом помянул)
нужно было дело.
Они инкриминировали мне, что Юшенков занимал принципиальную
позицию по Чечне, а я, злодей, ему хотел помешать.
Но пострадал я в Бутырке
не от сторонников Дудаева (причем это были не обязательно чеченцы, а и некоторые
наши братки, с восторгом относившиеся к нему, но не из-за политики, а из-за
того, что он удачно противостоит “ментам”). А пострадал я от
следователей и тюремщиков, чьи коллеги из органов гибли в Чечне, а они весьма
ретиво наказывали того, кто пусть неуклюже, но хотел защитить этих гибнущих.

Следователь Буланов – из тех, кто с сочувственной улыбкой и маму родную
посадит. Он использовал все слабые места в атаке на меня. Узнал, что у меня
больная печень, хронический гепатит, и посадил меня на последний верхний этаж:
внизу вода есть, а у нас в переполненной камере давали на час в сутки. И это
летом 95-го года, когда на улице стояла жара 30 градусов. А в тюрьме все сорок,
ни умыться, ни попить, ни в туалет сходить.
Неслыханная вещь, уже после
посадки Буланов сделал запрос этажной тюремной врачихе о состоянии моего
здоровья и возможности нахождения под арестом. (Обычно без запросов в день
заезда в тюрьму комиссия сама смотрит.) Врачиха, испугавшись такой
“важной” бумаги, ответила: “Здоров”, хотя баночку для
анализа я ей вернул уже с кровью. И после этого ответа “здоров” дорога
в тюремную больницу для меня была закрыта.
Нанятого наобум адвоката Шишко
Буланов, вероятно, склонил на свою сторону, мне он ничем не помог, а как-то даже
зло процедил в Бутырке: “Может быть, комитет общественной защиты создать
для тебя?!”.
На первый суд адвокат и вовсе не явился. Уже
освободившись, я звонил ему, спрашивал: что же вы меня так плохо защищали? Шишко
ответил, что в общем-то защищает авторитетов, а ты – мелкая сошка.
Буланов
дело так протянул, чтобы до каникул суда не было, и я побольше посидел. Он сам
мне грозил: “До года держать могу”. С больной печенью, лишенного
помощи медицины, в забитой до предела камере, в постоянном нервном напряжении.
Дух у меня оставался крепок, а тело начало сдавать. В прямом смысле. Как-то
Буланов пришел в Бутырку с двумя тетями. Меня вызвали, чем-то кольнули. Он
сказал, что для определения группы крови. После этого я и сдал совсем. Из локтя
начал хлестать гной. Два дня держался, ждал врача. 17 сентября на вечерней
проверке не выдержал, подошел к тюремщикам (слышал, кстати, что кое-кто из них
погиб в Чечне), показал локоть, сказал: “Что же вы творите?!”.
Они
схватили меня и поволокли в какое-то полуподвальное помещение. После пяти
месяцев общей камеры, шума, вони, духоты, жары я очутился в тишине. В углу урчал
унитаз, пол грязный, матрас грязный, кругом бетон, холодища жуткая, а вверху
сквозь решетку виден кусочек неправдоподобного синего осеннего неба, и пьянящий
свежий воздух льется оттуда. Два дня провалялся на матраце, гной все сильнее
тек, рука распухла, никто ко мне не приходил. Наконец, 19 сентября меня показали
врачу. Он сказал, что нужно срочно резать локоть.
Воткнул скальпель, стал
срезать… Потом меня повели в камеру. Я тогда у Буланова не на свободу
просился, а лишь в камеру поприличней. Он сказал: “Волков, начальник
Бутырки, хороший мужик. Чего-нибудь придумает”. Придумал! После операции
меня поместили в камеру номер 219. Наутро проснулся от надсадного кашля в
несколько глоток. Спрашиваю, где я, ребята? Говорят, эта камера туберкулезников.
Пытаюсь вырваться, кричу тюремщику: “Зачем сунули сюда, могу
заразиться”. Дубинкой загнали меня обратно. Через два дня одному, кто
кашлял, стало плохо, пошла кровь горлом, два дня подряд по полтаза крови
выхаркивал, но ни врача, ни надзирателя нет. Когда он стал задыхаться, его
срочно отправили в больницу на Матросскую тишину, но он той же ночью помер.

После первого суда, на который “потерпевший” Юшенков не соизволил
явиться, прошло два месяца. На второй суд сил у меня ехать уже не было. Пытался
сказать тюремщику: пусть судят без меня, чего дадут, то и отсижу. Нет, дубинкой
выпихнули в 5 утра. Повезли в автозаке в Тверской суд. Конвой начал нас
выводить. Говорю, осторожней, у меня локоть порезанный. Конвоир сильнее
защелкнул наручники, процедил: “Мы все тоже больные”. И потащил за
собой. В этот день опять Юшенков на суд не пришел, и меня в тюрьму обратно
увезли в 9 вечера чуть живого.
С третьего захода судья Безлепкин влепил мне
полгода, и на оставшиеся 15 дней меня отправили обратно долеживать с
туберкулезниками и чесоточниками.
Все это было так, все это страшно, это
хуже, чем быть просто сразу убитым, как в ту новогоднюю ночь в Чечне. Читаю
кощунственные слова в приговоре: “…учитывая, что у меня кто-то на
иждивении, учитывая мой хронический гепатит, дать полгода”. После таких
полгода через месяц загнешься. 
   

Выступление Сергея
Юшенкова в Институте Дж. Кеннана

Вашингтон, 24 апреля 2002 г.

Уважаемые дамы и господа, разрешите прежде всего поблагодарить Институт
Кеннана за предложение принять участие в дискуссии по тем проблемам, которые, на
мой взгляд, достаточно выпукло были представлены в фильме французских
журналистов “Покушение на Россию”.

Обычно я воздерживаюсь за рубежом говорить о сугубо внутренних проблемах, но
в данном случае это не совсем внутренняя, я бы даже сказал, вовсе не внутренняя
проблема, по следующим причинам. Во-первых, борьба с терроризмом действительно
является глобальной проблемой. И я хочу сказать, что я и наша партия в целом,
конечно же, приветствуем сближение позиции России с Соединенными Штатами Америки
во взглядах на борьбу с терроризмом. Мы рады тому, что между Россией и
Соединенными Штатами Америки в борьбе с международным терроризмом восстановились
фактически союзнические отношения. Но отношения между союзниками базируются не
только на принципе политической корректности, но и в том числе на принципах
откровенности при обсуждении самых острых проблем.

Во-вторых, на мой взгляд, очень серьезная проблема, которая не является
сугубо внутренней, – это проблема соотношения свободы и безопасности. После
трагических событий 11 сентября прошлого года в Соединенных Штатах Америки, мы в
России с напряженным вниманием следили за тем, что будет происходить в
Соединенных Штатах. Разумеется, мы сочувствовали всему американскому народу,
переживали вместе с ним эти трагические события, и одновременно в
демократических кругах России шло обсуждение вопроса: что предпримут Соединенные
Штаты Америки? Пойдут ли они на то, чтобы ограничить права и свободы во имя
установления ощущения безопасности? Первое впечатление было, что руководство США
и Конгресс и президент забыли предостережение своего великого соотечественника
Бенджамина Франклина, который говорил, что, если из двух ценностей, свободы и
безопасности, люди выбирают безопасность, они в конечном итоге теряют и первое,
и второе. Но, слава Богу, кажется, не смогли террористы заставить Соединенные
Штаты Америки, народ Соединенных Штатов Америки отказаться от ценностей идеалов
свободы.

И это стало возможным именно во многом той системе демократической, которая
много десятков <лет> и даже столетий функционирует в Соединенных Штатах.
Речь прежде всего идет об установлении достаточно стройной системы гражданского
контроля за деятельностью силовых структур и прежде всего спецслужб.

И фильм Шарля Денье, на мой взляд, отчетливо показал фактическое отсутствие
какой бы то ни было системы гражданского контроля за деятельностью спецслужб в
России. И это третья причина, причина, связанная с тем, что в демократических
государствах вообще должна быть установлена система гражданского контроля.

Наши попытки в парламенте, в Государственной думе, создать комиссию по
расследованиям событий, произошедших в сентябре 1999 г., не увенчались успехом.
Для граждан Соединенных Штатов Америки это кажется удивительным, потому что
Сенат и Конгресс в целом, в общем-то, обладают всеми необходимыми возможностями
для того, чтобы производить независимые расследования по общественно значимому
событию.

Вот, собственно говоря, эти причины, и еще бы я назвал одну причину – это
абсолютнейшее нежелание российских властей обратить на это внимание и провести
действительно объективное, независимое расследование тех событий.

Помимо тех доказательств, которые представлены в этом фильме, мы имеем еще и
другие доказательства, которые уже имеются в общественной комиссии по
расследованию этих событий.

Я думаю, что фильм достаточно убедительно доказал по крайней мере две вещи:
первое – это вранье российских властей, беззастенчивое вранье, в отношении того,
что же произошло в ночь с 22 на 23 сентября в городе Рязани. Предотвращен
теракт, как придерживались этой версии не только глава МВД, но даже президент
или, после провала, как стал заявлять Патрушев, что это проводились учения ФСБ в
Рязани.

Второе, на мой взгляд, безусловно доказательное утверждение в этом фильме.
Предположим, что это проводились учения ФСБ в Рязани. Но тогда эти учения
проводились с огромным количеством нарушений российского законодательства.
Вместе с темой гражданского контроля: под видом учений ФСБ может осуществить все
что угодно – от подготовки к взрыву таких вот домов, где живут граждане, ничего
не зная, ничего не ведая, до осуществления государственного переворота и даже
развязывания войны.

В этой связи позволю себе выдвинуть одну версию. 23 сентября в России был
совершен государственный переворот. И вот почему: 23 сентября группа
губернаторов, 24 человека, инициатором этой группы был губернатор Белгородской
области Савченко, обратились к президенту РФ с требованием передать полномочия
премьер-министру Путину. И 23 же сентября президент издает секретный указ, на
основании которого начинаются боевые действия в Чечне, начинается вторая война.

Эти действия и шаги были предприняты именно потому, что в обществе
утвердилось мнение, что дома в Волгодонске, Москве и дом в Рязани готовились
быть взорванными именно чеченскими боевиками. 24 сентября Путин отдал приказ
войскам начать боевые операции в Чечне. Между прочим, это прерогатива
президента. При этом вооруженные силы могут применяться только в трех случаях, в
соответствии с нашей конституцией.

В случае объявлении состояния войны принимается соответствующий закон. Война
не была объявлена, естественно, никакого закона о состоянии войны не
принималось. Указ издается президентом о введении военного положения, которое
утверждается Советом Федерации – никакого военного положения введено не было. И
<третье:> в случае введения чрезвычайного положения, которое
осуществляется точно так же, как и военное положение.

Ни один из этих видов правового режима введен в России не был. Боевые
действия ведутся на основе закона о борьбе с терроризмом, в котором территория
контртеррористической операции определяется как дом и прилегающая к нему
местность, часть улицы.

Думаю, что определить Чечню как отдельный дом с прилегающей к нему улицей
очень трудно. Да и к тому же, по соответствию с этим законом, вооруженные силы
не применяются для ведения боевых действий.

Наша комиссия, которую возглавляет Сергей Адамович Ковалев и я являюсь его
заместителем, провела уже два своих заседания. Мы уже успели заслушать
нескольких свидетелей, жителей тех домов, которые были разрушены в Москве. Мы
имеем еще дополнительные доказательства причастности спецслужб к тому, что
происходило в той же самой Москве, и что происходило в Рязани.

Разумеется, мы понимаем, что мы не можем вынести вердикт о том, что именно
спецслужбы виновны во взрывах домов и подготовке взрыва дома в Рязани; для этого
требуется более тщательное и более серьезное расследование. Но мы сформулировали
наши вопросы на основе имеющихся сведений руководству МВД, ФСБ, Совету
безопасности, Генеральной прокуратуре, и пока мы ответы на наши депутатские
запросы – а в состав комиссии входят несколько депутатов – не получили.

Вокруг этих взрывов домов имеется очень много еще другой дополнительной
информации, дополнительные улики. В фильме, например, отсутствуют показания
бывшего исполняющего <обязанности> директора научно-исследовательского
института “Росконверсвзрывцентр” Никиты Чекулина, который очень четко показал,
каким образом гексоген уходил из Министерства обороны через этот институт
различным группировкам незаконным образом.

Мы здесь имеем пленку, можем показать, очень такая как бы уникальная пленка,
на которую раньше мало кто обращал внимания, – это фрагмент заседания
Государственной думы 16 сентября 1999 г. Депутат Жириновский обвинил спикера
Государственной думы Селезнева в сокрытии фактов о том, что готовился к взрыву
дом в Волгодонске. 13 сентября, на заседании Совета думы, Селезнев объявил, что
он получил сообщение о том, что взорван жилой дом в Волгодонске.

Дом был взорван 16 сентября, через три дня. Позднее, в том числе на наши
запросы, Селезнев говорил, что речь шла о взрыве 12 сентября в Волгодонске
просто гранаты, от взрыва которой были ранены семь человек. Но 16 сентября
Селезнев не опровергал информацию Жириновского, и более того, депутат от
Ростовской области Братищев тоже не опровергал вот те сведения, которые были
озвучены Жириновским.

Можно приводить и другие примеры. Здесь присутствует в зале Алена Морозова,
она здесь вместе с сестрой Татьяной, они организовали организацию здесь
“Сентябрь-99”, у них погибла мать на улице Гурьянова в Москве, и она тоже может
рассказать, дополнительно дать информацию, особенно из переписки своей с
Генеральной прокуратурой.

Если есть, то может быть, действительно Алена скажет.. (из зала: “Потом”).
Потом.

Я тогда завершаю. Все вот сказанное и все, что вы увидели, на мой взгляд,
подтверждает правоту моих утверждений в начале выступления.

Мы не хотим никому мстить, мы хотим только одного: узнать правду. Мы хотим,
чтобы в нашей стране никогда больше спецслужбы не могли под видом каких бы то ни
было учений совершать подобные вещи, которые они совершили в Рязани. Мы хотим,
чтобы в нашей стране была создана надежная система демократического контроля за
деятельностью силовых структур и спецслужб.

Мы приветствуем те шаги, которые сегодня осуществляет руководство России в
отношении сближения с Западом и, в частности, образования двадцатки России и
НАТО.

Но Россия, для того чтобы действительно стать полноправном членом такого
сообщества, конечно же, должна соответствовать тем стандартам, которые
существуют в демократическом сообществе, и это прежде всего относится к созданию
системы гражданского контроля за деятельностью спецслужб.

Спасибо.

   

Интервью:
    1. Демократический
выбор, № 18, 2000, С.3.
    2. Сегодня. 16
мая 2000.
    3. Демократический
выбор, № 20 (200), 18 – 24 мая 2000, С.1,2.
    4.
Российская Федерация, № 12 (июнь) 2000, С.64.
    5. Сегодня, 17 марта 2001 года,
С.4.
    6. Сегодня, 30 марта 2001,
С.4.
    7. Коммерсантъ, 21 мая 2001. С.2.
   
8. НГ, 21 декабря 2001.

Публикации:
    1.
Мифы российской прокуратуры// Известия, 30 января 2001,
С.4.
    2. РФ сегодня, N5, 2001.
    3.
Новое время, 20 мая 2001, С.11,12.